«Банка» — это дульный тормоз-компенсатор (ДТК), в простонародии — «глушитель». В России их производят только небольшие частные компании, одна из них работает под Екатеринбургом. Спрос на их товар, по словам предпринимателей, сейчас крайне высок. Какой на самом деле калибр у патрона 7,62, почему против такого бизнеса не возражает ФСБ и как армия отказалась от «настоящих» глушителей, ЕАН рассказал руководитель компании БРТ Евгений Новосельцев.
Евгений Новосельцев
Учились по американским книжкам
Частное оружейное производство — это несколько ангаров почти в чистом поле. В одном цехе обрабатываются поступающие комплектующие: растачиваются, обжигаются, травятся, свариваются аргоном — сборка. В остальных — склады готовой продукции и площади под расширение. Спрос на фоне спецоперации вырос раза в два.
— Сколько уже существует производство?
— С 2018 года, заняться этим мне предложил друг детства Иван Порядин, он с детства оружием увлекался. Так потихоньку и начали. Кто-то ему подсказал, что можно начать делать «банки», — купили станочек один. Начали какие-то эксперименты делать. Точили, изучали, читали и понемножку-помаленьку: одну «банку» сделали, две, десять, потом тридцать. Начали продавать.
— Как разбирались?
— Методом проб и ошибок. Сначала заимствовали формы и конструкцию из монографии одного американского автора, который дал очень обширное описание «банок» штатовских производителей. С фотографиями, в разрезах — все очень подробно. Сначала ориентировались на эти картинки. Потом в процессе стали придумывать что-то сами и достаточно серьезно отошли от тех конструкций, которые были на 2018 год в Штатах.
— Почему именно «банки»?
— Абсолютно случайно. Это был в тот момент наиболее незанятый и простой сегмент рынка оружейного тюнинга. Он, в принципе, у нас в России недостаточно развит, довольно мало производителей. Чувствуется, что спрос есть, а производителей негусто.
В 2018 году, когда мы начинали, у нас конкурентов было примерно 10 по стране — все небольшие компании. Сейчас порядка 30, взрывной рост за несколько лет, но чувствуется, что рынка по-прежнему хватает всем, спрос в любом случае немаленький.
С началом СВО пошел спрос со стороны военных. Раньше только спецназ закупал, все остальные об этом не думали — были заняты другими вопросами, что мы сейчас и пожинаем.
— До СВО какая была емкость рынка в штуках?
— Тогда мы делали 95 % для гражданского рынка, для охотников и 5 % для военных. В общей сложности порядка 1,5 тыс. единиц в месяц. Сейчас — порядка 2,5 тыс.
Чем один глушитель отличается от другого глушителя
— Как правильно называется ваш прибор?
— Суппрессор ДТК закрытого типа либо ПБС-ТДК закрытого типа, наконец, просто «банка». По сути, это и есть глушитель. Его функция — отсечка пороховых газов, которые выходят вместе с пулей из канала ствола. Кроме этого, выполняется еще несколько функций. Для охотников в первую очередь — это отсечка газов, то есть обнуление дульного взрыва.
Как рассказывает Евгений Новосельцев, звук выстрела состоит из двух «компонентов». Примерно половина — шум от пороховых газов, вторая половина — «пулевой раскат», который есть, если пуля летит со скоростью выше скорости звука и преодолевает, соответственно, звуковой барьер.
«Причем дальнейшее повышение скорости на уровень звука почти не влияет. Этот эффект, кстати, малоизвестен, мало где описан, мы сами дошли до него в ходе испытаний. Не важно, какая скорость: 350 м/сек или 1000 м/сек — звук будет примерно одинаковый. Вопрос лишь в диаметре и остроконечности пули: чем больше диаметр и чем она более тупая, тем большую звуковую волну она создает», — поясняет Евгений Новосельцев.
«Банка» убирает звук от разрыва пороховых газов. Звук пули, если та летит быстрее 330 м/сек, убрать нельзя в принципе. Если медленнее — тогда выстрел вообще не будет слышен.
Формально запрета на использование глушителей в России нет. Их любят, в частности, охотники, чтобы не пугать дичь. Но есть нюанс: запрещено использование «приборов бесшумной стрельбы» (ПБС). Само это понятие появилось в СССР в 50-е, тогда в НИИ-61 — «ЦНИИточмаш»- разработали специальный глушитель для автомата.
«Всего было две разработки: ПБС-1 и ПБС-2. В принципе это такие же цилиндрики, с перегородками и очень большим пулевым отверстием, около 12 мм — для пули 7,62. Кстати, диаметр пули 7,62 (распространенный в российской армии калибр автомата Калашникова — прим. авт.) не 7 мм и 62 сотых, а 7 мм и 92 сотых. Вообще зависит от того, как измерять диаметр, — от глубины нарезов в стволе или от вершины. Соответственно, у нас калибр указывается 7,62, но по факту диаметр пули почти 8 мм (разница — то, что «стирается» в стволе, это оболочка, деформируемая в ходе прохождения пули вдоль нарезов, — прим. авт.).
И в этих ПБС большое отверстие, в передней части — откручивающаяся крышечка, куда вставляется обтюратор из очень эластичной резины, толщиной примерно 1 см. И считается, что основное отличие «банки» от ПБС — это наличие именно этой резинки. При этом большинство считает ошибочно, что она нужна, чтобы эффективнее гасить звук. Но дело в том, что этот ПБС разрабатывался под ослабленный дозвуковой патрон (ОС), со скоростью ниже сверхзвуковой. Поскольку он ослабленный, а автоматика в «калаше» работает на возврате пороховых газов, то резинка понадобилась для того, чтобы не выпускать газы из ствола раньше времени, сохраняя давление, необходимое для работы автоматики, производящей перезарядку», — объясняет Евгений Новосельцев.
Поскольку патроны ослабленные — прицельная дальность у них лишь порядка 50 м. При большей дальности надо стрелять по сильно навесной траектории, так как тяжелая медленная пуля быстро теряет настильность. Соответственно, применять такие патроны и ПБС к ним имеет смысл лишь в очень специфичных ситуациях, для армии это почти бессмысленно.
В боевых действиях, объясняет собеседник ЕАН, в этих приборах не так важен уровень шума — его там и так много, по нему сложно вычислить эффект от искропламягашения — вспышек от выстрелов, по которым можно обнаружить бойца во время ночных штурмов, и даже днем эти вспышки без «банки» хорошо заметны.
«Банка» — это средства выживания бойца, она выполняет основную задачу — маскировку. А чем лучше ты замаскирован — тем больше шансов у тебя выжить», — поясняет Евгений Новосельцев.
Россия — страна возможностей для оружейников
В Штатах, рассказывает Евгений Новосельцев, любой тип глушителей не просто требует лицензии, но сам по себе считается оружием. В России законодательство более либерально.
— У нас это как-то сертифицируется?
— Для охотников требуется заключение, что это не является ПБС. Для этого достаточно было провести экспертизу, мы это сделали в филиале Минюста. Получили заключение, что эти изделия не являются ПБС, а являются ДТК.
— Как регистрировали, что говорили в налоговой, в Минюсте? Как реагировали?
— Никак. Это вообще никого там не интересует. Вообще никаких сложностей.
— Полиция, ФСБ?
— Аналогично. У нас закон об оружии говорит четко: частями оружия являются только пять элементов. Все остальное оружием не является вообще. И никаких разрешений, лицензий для их производства не требуется.
— Что за пять элементов?
— Ствол, затвор, барабан (для револьверов), рамка, ствольная коробка. Все остальное можно производить без ограничений.
— Как выходили на рынок?
— Охотникам продавали в основном по «сарафанному радио». Половина — через интернет-ресурсы: группы, форумы, сообщества. Году в 2019-м начали потихоньку сотрудничать с охотничьими магазинами.
Номенклатура того, что сегодня требуется армии, обширна. Помимо оружейного производства, компания взяла шефство над одной из мотострелковых дивизий, находящихся в зоне спецоперации. Там же сейчас, к примеру, находится и главный конструктор — обучает мобилизованных, координирует поставки и воюет сам.
(Конструктор уральских глушителей Иван Порядин слева — прим.ЕАН)
В цехах, помимо «банок», сложены ящики с различным снаряжением — совместно с руководителем еще одного уральского предприятия подготовили к передаче партию техсредств. Очень актуальны автономные дизельные печки:
«Их там нет вообще. Блиндажи есть, подвалы есть, а греться в армии нечем, потому что, согласно приказу, из соображений маскировки запрещено пользоваться открытым огнем и печками-буржуйками на линии соприкосновения (это полоса шириной порядка 15 км — прим. ЕАН.). И они там мерзнут».
Требуются автономные дизельные нагреватели, которые позволят греться зимой, не нарушая маскировки. Также востребованы прицелы, кронштейны для установки прицелов и тепловизоров на автомат, чехлы, спальники и еще большое число позиций, нужных на войне, но не предусмотренных армейским уставом.
— Кстати, расширить линейку на производство тех же кронштейнов планируете?
— Уже расширяем. Скоро появятся в продаже. Заготовка там — брусок весом 2,5 кг. Дальше просто выпилить надо.
— А сколько получает токарь, производящий компоненты для оружия?
— Выше среднего уровня. Так повелось. Основные специальности: токарь-сборщик и слесарь-сборщик — от 100 тыс. и выше. С учетом, что работа сдельная, 100 тыс. — это минимум.
Следующий этап — кольчуги
Основные потери в зоне спецоперации, по данным компании, приходятся на осколочные ранения — порядка 95 %. В качестве средства защиты уральские предприниматели сейчас планируют запуск производства специальных противоосколочных костюмов. Изготовленная из современных материалов кольчуга будет нести фактически тот же функционал, что и кольчуга средневековых воинов с поправкой на современные технологии.
— Что за костюмы?
— Это одежда на основе тканей из арамидных волокон, более известных, как «кевлар». Плюс высокомолекулярный полиэтилен СВЭМП (сверхвысокомолекулярный полиэтилен высокой плотности) — принцип тот же самый, высокая прочность нитей — в 20 раз выше стали.
У обоих материалов есть плюсы и минусы. Армидные ткани боятся воды — при намокании у них происходит потеря защитных свойств на 50 %. А СВМП боится огня. Соответственно, необходима грамотная комбинация пакетов, чтобы они были и гидрофобными или защищены от влаги, и в то же время все было закрыто от огня, и чтобы это все еще и гнулось и при этом защищало хотя бы 80 % тела.
Сейчас запускаем, но проблема — нет швей, большой дефицит сейчас в них, а большинство имеющихся «работают на войну».
При этом эти костюмы — это много ручной работы, пока планируем выйти на десятки, максимум две-три сотни в месяц, о тысячах речи пока нет.
— Степень защиты?
— Тут сложно данные дать. Но в основном, сегодня примерно 95 % — это осколочные ранения, от тех же ВОГов, и очень часто там мелкие осколки игловидные — вот от них защита эффективна.
В остальном оценить степень защищенности бойца невозможно однозначно даже в штатных бронежилетах — все очень неочевидно, всегда есть вероятность получить осколок туда, где не ждешь. При этом бронеплиты тяжелые, и на практике многие снимают их на линии соприкосновения из-за их веса, так как перемещаться длительное время в них сложно, неудобно, а подвижность становится важнее.
— Стоимость костюма?
— За 100 тыс., скорее, даже за 150. Хоть какая-то защита, даже психологическая, очень важна. Бойцу необходимо знать, что он защищен хотя бы от осколков ВОГа, — уже плюс.
— От правительства региона какая помощь пригодилась бы?
— Не совсем понятно, какая могла бы быть от них помощь, поскольку масштабирование производства у нас возможно лишь постепенное. Мы на эту тему много уже думали. Для того, чтобы замасштабироваться кратно, для этого нужно все здесь снести и начать фактически с нуля, ставя уже задачу под соответствующие объемы. В данных условиях возможно постепенное увеличение объемов на 10-20 % в месяц, так как много тонкостей, в том числе работа с подрядчиками требует длительного времени.
Есть несколько ограничивающих моментов, которые нельзя перепрыгнуть, даже имея инвестиционные деньги. Тем более, что предложения по инвестициям у нас и так есть, но наращивание производства требует времени. А также новая площадка, расширение коллектива, подрядчиков — это от полугода и более. Пока мы заняты тем, чтобы расширять объем и сохранить его на протяжении нескольких месяцев. .
— Ну вот, все бегают, просят денег, а вы говорите, что не надо, сами справитесь.
— Смысла пока нет. Можно уйти по срокам далеко, не рассчитать правильно и «улететь».
— Ну да, спецоперации вечно не длятся, а инвестиции — это надолго.
— Я думаю, спецоперация — это только начало глобального конфликта, который давно назревал, мы только входим в начало этой турбулентности. Ожидать, что скоро все успокоится, я бы не стал. Все только начинается.
Беседовал Игорь Чукреев
